«Это культурная пропасть». Мигранты из Средней Азии все негативнее воспринимаются россиянами, их считают буквально «недоразвитыми». Сами приезжие и рады бы ассимилироваться, но ждут их лишь в мечетях
Иноэтничная миграция в 147-миллионную Россию составляет 30 миллионов человек, это «накопления» с начала 2000-х годов. При этом 35-40% приезжих — выходцы из Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Таджикистана, говорится в монографии «Проблемы формирования социальной идентичности жителей уральского мегаполиса и иноэтничных мигрантов», вышедшей под редакцией профессора Уральского федерального университета Ирины Бритвиной.
Отношение к мигрантам в стране отнюдь не положительное. Как пишет Znak.com, проведенные в Екатеринбурге соцопросы показали: у более чем 60% горожан отрицательное отношение к росту числа мигрантов, более половины убеждены, что Россия должна прекратить принимать переселенцев из Центральной Азии на постоянной основе.
В 2017 году были проведены замеры в рамках «Всемирного исследования ценностей» и «Европейского исследования ценностей». Оказалось, что ксенофобские настроения заметно выросли в сравнении с 90-ми годами прошлого века. Особенно это касается «видимых», то есть явно отличающихся от окружающих, мигрантов. На сегодня устойчивыми ксенофобами являются почти 30% россиян (рост по сравнению с концом 90-х — почти 20%), при этом доля толерантно настроенных граждан сократилась за последние двадцать лет c 19 до 8%, как и группа со смешанным отношением — с 71 до 62%. Такие настроения легко объяснить.
Во-первых, в мигрантах из Средней Азии видят представителей другой культуры. Они иначе выглядят, исповедуют ислам (опрошенные часто утверждают, что их религиозные обряды оскорбляют и унижают православие). Дополняют картину патриархальный уклад семьи и отношение к женщинам (к своим — как к подневольным, к чужим — как к «доступным»), одежда и музыкальные предпочтения.
Между приезжающими и принимающими — культурная пропасть, преодолевать которую не хочет ни одна из сторон.
При этом более 70% респондентов-екатеринбуржцев (исследователи из УрФУ говорят, что порядок цифр верен и для других российских мегаполисов) не знают о культуре Центральной Азии совершенно ничего и не желают узнавать, будучи уверенными, что это социально и экономически отсталый регион, в котором живут цивилизационно недоразвитые, ведущие асоциальный и антисанитарный, скученный образ жизни, люди.
Прибывающие в Россию из Центрально Азии мигранты действительно не самые образованные и культурно развитые: «В своей массе прибывающие имеют низкий уровень образования и недостаточный профессиональный уровень, большинство являются выходцами из сельской местности, ограниченными строгими религиозными рамками (что в первую очередь касается женщин) и иерархией социального устройства отпускающего сообщества, являются представителями невысоких социальных слоев», — говорится в исследовании ученых УрФУ. Только 12% приезжих говорят, что готовы кардинально поменять свои привычки и образ жизни в новой стране.
Во-вторых, разобщенность углубляется из-за языкового барьера. Если в Советском Союзе русский язык знали практически все жители республик, сейчас все иначе.
Так в Казахстане в образовательной сфере английский и китайский языки начинают вытеснять русский. В Узбекистане также на текущий момент изучению английского языка отдается предпочтение в сравнении с русским. В Таджикистане за последнее время был принят целый ряд законов, в значительной степени выводящих русский язык из официального употребления.
Опрос, проведенный в Екатеринбурге, показал, что около 90% мигрантов готовы изучить русский язык, а более 75% — соблюдать российские культурные нормы. Но это не значит, что люди будут меняться на самом деле. Кроме того, бесплатных школ, в которых мигрантов учили бы русскому языку, в стране не очень много.
Мигранты — люди настороженные. Плюс — национальная черта говорить «что нужно», не выворачивать душу наизнанку и не выкладывать всей правды, — объясняет руководитель исследовательской группы доктор социологических наук, профессор Ирина Бритвина.
Учитывая все это, вновь прибывшие получают поддержку на месте прежде всего от соотечественников-мигрантов, образуются анклавы. «При этом единственным местом, которое они могут посещать раз в неделю, становится мечеть, что зачастую приводит к радикализму, а также к тому, что приезжие, вместо того чтобы изучать российские, местные обычаи и традиции, привыкают к исламу и арабским традициям», — утверждается в исследовании.
Это обстоятельство (а еще неостывшая память о том, как жестоко изгоняли русских из среднеазиатских государств после распада Советского Союза) лишь усиливает шаблонное восприятие мигрантов как представителей криминалитета и терроризма. Это третий, очень весомый, фактор отчуждения.
Государственные органы и СМИ также вносят большой «вклад» в формирование стереотипного восприятия мигрантов.
Так, в Польше объемы негативной и позитивной информации о мигрантах регулируются, и они равны, перекосы в ту или иную сторону не допускаются, — рассказывает кандидат социологических наук Ольга Якимова. — У нас же СМИ часто подогревают ксенофобию, представляя мигрантов как угрозу для России. Это происходит в том числе потому, что политикам выгодно перекладывать на мигрантов ответственность за экономические проблемы и высокую преступность.
Мигранты в итоге становятся жертвами российской бюрократии, обмана со стороны работодателей и так далее. Из-за этого они не ассимилируются и не перевозят семьи в Россию, а используют страну как территорию временного заработка и проживания. Это также ухудшает отношение россиян к приезжим, которые, в свою очередь, еще больше стремятся жить в закрытых сообществах.
Помочь может только время, считает старший научный сотрудник РАНХиГС, кандидат социологических наук Евгений Варшавер. Он поясняет, что если первое поколение мигрантов, как правило, замыкается в своей этнической группе и не интегрируются в общество страны пребывания, то второе поколение уже практически ничем не отличается от коренного населения, не отделяет себя от него, ощущают себя «своим» (при этом сохраняя собственную национальную идентичность). Это часто более образованные и подготовленные для рынка труда люди.
Евгений Варшавер приводит в пример практику интеграции мигрантов на примере московского района Капотня: это «живая библиотека», когда мигранты-среднеазиаты и мусульмане рассказывали о себе местным школьникам, проводили межнациональные кулинарные мастер-классы, футбольные состязания смешанных по национальному признаку команд.
Отношения между мигрантами и местным населением стали теплее, люди стали заметно больше взаимодействовать. При этом, подчеркивает Варшавер, при вмешательстве государства и формализации работы инициативы затухали и связи распадались.
У нашего государства нет идей, что такое интеграция. Мы не конкурируем с другими странами за квалифицированную миграцию, — поясняет специалист.
Осложняется ситуация и тем, что в России ксенофобия вызвана в том числе экономическими причинами. Большое число людей находится в условиях постоянного выживания (официально за чертой бедности 19 миллионов человек). В мигрантах эти россияне видят конкурентов за рабочие места и заработную плату. Ухудшение экономической ситуации будет только способствовать росту таких настроений, в том числе среди подрастающих поколений, так как период их личностного становления связан с ощущением незащищенности и страха. Ксенофобия в России, таким образом, может закладываться на десятилетия вперед, заключает Znak.com.
