Учеба в сильнейшем вузе Турции, магистратура в Испании, докторантура в Германии — от одного только резюме Айтурган Жээнбековой голова идет кругом. Кыргызстанке всего 23 года, а она уже проделала большой путь и не думает останавливаться на достигнутом.
Мы с героиней этого материала ровесницы. Я в свои годы еле поборола страх перед разговорами с незнакомцами, а Айтурган поступила в одну из престижных немецких лабораторий, где изучает генные транскрипции…
— Расскажите о себе.
— Мои родители — врачи, выпускники Медакадемии. Я старшая дочь в семье, родилась и выросла в Оше. После шестого класса поступила в турецкий лицей, получив 100-процентную скидку на обучение.
Еще в начальной школе влюбилась в математику. В августе, перед началом учебного года, нам раздавали учебники, и в тот же день мне хотелось как можно скорее сесть за решение задач — к сентябрю я успевала решить все. Думаю, это семейное, ведь папа тоже обожал математику, а бабушка ее преподавала.
— Обычно старших детей обязывают присматривать за младшими, из-за чего им приходится жертвовать подростковыми радостями, а порой и учебой. У вас такое было?
— Нет, мне повезло с родителями. Они всегда поддерживали нас и давали возможность посвящать время учебе. У нас с братом небольшая разница во возрасте, поэтому все домашние хлопоты делили между нами по справедливости.
— Почему вы выбрали генетику? Это редкая профессия, которой толком и не обучают в нашей стране…
— В силу любопытства мне было сложно выбрать одну специальность: я хотела быть то юристом, то врачом… Медицина привлекала больше, потому что перед глазами был пример родителей, которые каждый день спасали жизни. Из-за любви к точным наукам я решила попробовать свои силы в биохимическом проекте. Тогда же пришло понимание, что наука — это крутая сфера, в которой мне хочется работать.
На уроках биологии в 11-м классе несколько часов отводилось на генетику. Тут меня и затянуло: я поняла, что это не просто раздел одного из предметов, а совокупность всех наук, которые мне нравятся, в том числе математики. Пусть прозвучит довольно романтично, но мне с детства хотелось помогать людям и менять мир к лучшему. Выбрав профессию ученого, я, возможно, смогу действовать глобально и действительно помочь многим.
— У вас была возможность учиться в Южной Корее, но вы выбрали Турцию. Почему?
— Прежде чем сделать выбор, я долго советовалась с разными людьми. Один из них учился в обоих вузах, с которыми мне как раз надо было определиться. Он спросил: “Чего ты хочешь больше — интересную студенческую жизнь или по-настоящему сильное образование?”. Я остановилась на втором варианте, который подразумевал учебу в METU (Middle East Technical University).
Честно говоря, я не представляла, смогу ли туда поступить, ведь речь шла о лучшем техническом вузе Турции. Если за границей вы увидите в списке ученых турецкое имя, можете с 90-процентной уверенностью считать, что это выпускник METU. Однако в Турции принимают результаты нашего ОРТ, а у меня был “золотой” сертификат, поэтому я решила попытать счастья. При поступлении абитуриенты указывают четыре желаемые профессии, первой я отметила молекулярную биологию и генетику. Получив приглашение от METU, я отказалась от обучения в Южной Корее с высокой стипендией.
— Но и в Турции вы поступили на бюджетное отделение?
— Да. Кстати, в этой стране учеба в госуниверситетах стоит не слишком дорого, расценки почти такие же, как в Кыргызстане. Например, один семестр в нашем вузе стоил около 20 тысяч сомов.
— Насколько сложной оказалась учеба в Турции?
— С первого дня начался “хардкор” — я ничего не понимала! Школьной базы не хватало, потому что я уделяла больше внимания математике, а тут молекулярная клеточная биология… Первый экзамен я провалила, из-за чего проплакала весь день. Тогда даже закралась мысль уйти из университета.
Однако я все же решила дать себе шанс и заставила себя стараться еще больше: если мои однокурсники занимаются час, значит, мне надо посвящать подготовке два часа, — и так во всем. Второй экзамен удалось сдать на “отлично”, и больше желания все бросить я не испытывала.
— Вам не было обидно, что некоторые ровесники круглосуточно кутят, а у вас нет свободной минуты, чтобы расслабиться?
— Я большой домосед. Даже в начале пандемии, когда все страдали в заточении, мне было нормально. Мы с братом с детства спокойные и домашние, как и вся наша семья.
— После учебы в Турции вы поступили сразу в несколько вузов Германии, Франции, Испании. Как вам это удалось?
— Когда хватает практики и хороших оценок, поступить несложно. Во время учебы в Турции я успела поработать в двух лабораториях и пройти летнюю стажировку во Франции в сфере вычислительной биологии. В итоге три профессора были готовы предоставить рекомендательные письма.
Собрав документы, я подалась в разные вузы. Большинство из них были связаны с вычислительной биологией, так как мне хотелось работать в “сухой” лаборатории.
— В “сухой”?
— В нашей сфере есть два вида лабораторий — “сухая” и “мокрая”. В первой ты сидишь за компьютером и пишешь код для анализа больших биоданных, во второй — работаешь с химикатами. Кстати, в Турции с этим проблема — нужных веществ порой не хватает, и приходится их долго ждать. Это одна из причин, по которой я решила перейти в “сухую” лабораторию и заняться биоинформатикой. Там я писала коды, выстраивая мост между двумя биологическими дата-базами, чтобы облегчить работу других исследователей. Закончить этот проект я не успела, но еще надеюсь к нему вернуться.
— В итоге вы окончили магистратуру в Испании, а именно Барселонский институт наук и технологий. Расскажите об этом.
— Я поступила в Центр геномного регулирования и подалась в проект, который наполовину состоял из работы в “мокрой” лаборатории”, наполовину — в “сухой”. Это значит, что сначала ты проводишь эксперименты, а потом сам анализируешь полученные данные. Я подумала, что в Европе не будет проблем с химикатами, да и программа была годовой, что очень удобно — всего за год можно получить степень магистра.
Институт предоставлял стипендию, которая покрывала расходы на учебу и проживание. Лаборатория даже купила мне билеты из Кыргызстана в Испанию, чтобы я смогла беспрепятственно прилететь в Барселону!
— Итак, вы приземлились в испанском аэропорту… Что почувствовали в этот момент?
— По дороге в Барселону я боялась, что потеряюсь, не смогу найти жилье или случится что-то еще. Не люблю переезды, мне всегда грустно уезжать откуда-либо, но когда я увидела обласканные солнцем пальмы, тоску как рукой сняло. Уже на трапе я убедилась в отзывчивости и открытости испанцев — они подхватили мой огромный чемодан и помогли спуститься. “Этот город меня принял, и я уже люблю его”, — подумала в тот момент.
В Барселоне всегда хорошая погода, а наш научный центр находится недалеко от моря. Местные жители улыбчивы и приветливы, еще они любят отдохнуть. Например, банки работают только до двух часов.
— Как реагировали европейские знакомые, когда узнавали, откуда вы?
— В центре я оказалась первым человеком из Кыргызстана, поэтому приходилось объяснять, что это за страна, чем она известна и где находится.
— Куда вы отправились после испанской магистратуры?
— Я поступила в четыре европейских научных института. Два из них находятся в Германии — в Берлине и Геттингене, другие два — в Швеции и Барселоне (в центре геномного регулирования, где я училась). Выбрать между ними было непросто, но, поразмыслив, я предпочла лабораторию в Германии, возглавляемую Патриком Крамером. Это крутой ученый, который недавно получил премию Академии наук США. Крамер работает именно над транскрипцией — процессом, изучение которого я как раз хотела продолжить. Иными словами, такой шанс выпадает раз в жизни, и упустить его было нельзя.
— В Германии вы не испытали ощущения, что праздник закончился? Все-таки солнечная Барселона и пасмурный Геттинген — это две разные вселенные…
— Да, я до сих пор не видела солнца! Контраст действительно очень сильный, но на самом деле мне даже больше нравится Геттинген. В Испании при всех ее прелестях шумно и людно, здесь жизнь спокойная и размеренная, а воздух чистый.
— Чем вы сейчас занимаетесь в лаборатории?
— Продолжаю работу над генной транскрипцией. В клетках происходит большое количество разных процессов, и я работаю над одним из них. Любые изменения в этих процессах приводят к генетическим и онкологическим заболеваниям. Сейчас я изучаю мутации генов в раковых клетках.
— Какое научное открытие вы хотели бы совершить?
— Я хочу продолжить изучение генной транскрипции и внести свой вклад в познание процессов, которые за ней стоят. Такая работа нужна для того, чтобы мы наконец победили рак и другие заболевания. Задача ученых — не просто проводить исследования, а помогать человечеству. Это и есть моя глобальная цель.
— Вам всего 23 года. Вы самая младшая в научной команде?
— Да, в нашей лаборатории около 50 человек, и все они старше. Моей ближайшей по возрасту коллеге 28 лет.
— Мне всегда казалось, что людям часто приходится выбирать между работой и личной жизнью, однако у вас все хорошо на обоих фронтах. В чем секрет?
— Дело в балансе между личной жизнью и карьерой. Этому меня научили в Испании: научный руководитель запрещала мне оставаться на работе после шести часов и приходить в выходные. В Барселоне я научилась отдыхать и получать удовольствие от времени, проведенного в лаборатории.
— Ваш жених из Кыргызстана. Как вы познакомились?
— Мы начали обращаться в Twitter. Он тоже учится в Германии, в следующем году собирается поступать в докторантуру. Кстати, мы могли познакомиться раньше, если бы в 11-м классе я все-таки поехала на мировую олимпиаду, в которой он участвовал.
— Как часто кыргызстанцы спрашивают вас о возможном родстве с теперь уже экс-президентом?
— Очень часто! Когда я получила “золотой” сертификат”, мне позвонили журналисты, чтобы взять интервью, но предварительно уточнили, не являюсь ли я родственницей Сооронбая Жээнбекова. Он тогда еще не был президентом, однако уже занимал высокий пост.
— Какой совет вы можете дать молодым соотечественницам, которые, прочитав это интервью, вдохновятся вашим примером?
— Я сама восхищаюсь нашими девушками: несмотря на давление со всех сторон, они добиваются нереальных высот. Хочу пожелать им мечтать глобально и просто идти к своей цели.
— Вы планируете остаться в Европе или все-таки хотите вернуться в Кыргызстан?
— Если честно, хочу на родину. Конечно, это вопрос долгосрочной перспективы, ведь докторантуру я окончу только через три года, а потом пару лет планирую поработать за границей и открыть свою научную лабораторию. После я хотела бы вернуться в Кыргызстан и развивать в стране науку, потому что если не мы, то кто?
Источник: https://m.ru.sputnik.kg/
